Из цикла «Как смогу я видеть бедствие...», темы: Милосердие, Гостеприимство
Рэха родилась в Польше в 1905 (5665) году. Детство и юность провела в Антверпене, в Бельгии. Широкие познания в Торе и иудаизме, приобретённые в родительском доме, личный пример, который она удостоилась видеть, а также врождённые свойства — доброта и талантливость — способствовали формированию личности с самыми твёрдыми и взглядами и неисчерпаемой преданностью ближнему.
Начав наравне с родителями участвовать в делах милосердия и гостеприимства, она возглавила движение Бнот Агудат Исраэль в Антверпене.
Покойная рабанит Тамар Штайнман (супруга Рава Штайнмана шлита) делилась впечатлениями, оставшимися у неё от тех времён:
«Я тоже была инструктором в этом движении и не могу забыть, как в течение целого года (!) Рэха преподавала своим воспитанницам комментарий к молитве Адон Олам. Вы спросите, каким образом мне частично известно содержание тех бесед? Просто потому, что я слушала их из-за двери!»
Впечатление от этих бесед и от всей личности Рэхи сохранялось в памяти рабанит Штайнман до её последнего дня.
Когда Рэха достигла возраста шидухин (сватовства), она объявила, что готова выйти только за того, кто согласится сразу после женитьбы принять в свой дом как дочь её четырёхлетнюю племянницу — сироту, потерявшую мать. «Тётя Рэха» ухаживала за этой племянницей уже два года и поэтому хотела продолжать оставаться ей матерью.
Здесь личность р. Ицхака Штернбуха раскрылась в полной мере. Он уже в молодости выделялся своим милосердием и широтой души. И как человек, выросший в доме, представлявшем собой сплошной хэсэд, принял это условие как само собой разумеющееся.
Из воспоминаний этой племянницы, г-жи Рут:
Я помню Рэху как хорошую и преданную мать, которая дала мне много тепла и любви. Она очень любила готовить и печь. Рэха была одарена самым тонким и оригинальным эстетическим чутьём, которое находило приложение в её доме — она шила занавески и подушки, оформляла букеты в стеклянных вазах и т.п. — что создавало в доме приятную и тёплую атмосферу.
В Швейцарии было принято, чтобы школьницы выходили раз в два года на шествие, которое называлось Kinderfest. Там нам следовало быть в белых платьях и венках. Для этих шествий Рэха шила мне красивейшие платья. Помню, что однажды она была больна в это время и всё же, лёжа в кровати, сшила мне такое особое платье!
Рэха устраивала мне самые весёлые дни рождения с программами, которые она составляла, шариками, подарками, песнями и танцами. Для этого она приглашала других девочек и устраивала с нами занимательные игры.
Был период, когда я болела. Чтобы полностью вылечить, она взяла меня в горы и жила там со мной. Понятно, каких усилий это требовало — жить в уединённом и «первобытном» месте высоко в горах на протяжении многих недель.
При всей преданности она также воспитывала меня как подобает. Когда однажды утром я отказалась есть кашу, приготовленную ею, то вновь получила эту кашу на обед…
Окружающие ощущали исходившую от неё мощь — я же, в противоположность этому, росла с мягкой и деликатной матерью. Она даже сказала мне однажды, что по природе своей стеснительна!
Зимние и летние каникулы мы проводили в Альпах. Много раз она приглашала туда своих родителей. Её уважение к родителям невозможно описать. Она делала всё, чтобы порадовать их и сделать совместное пребывание приятным. И своих свёкра и свекровь она очень уважала. Мы отмечали с ними праздники, и их дом, как и наш, был полон гостей. Помню, как они всегда радовались, что благодаря гостям у них есть миньяны в синагоге, которая находилась в их доме на первом этаже.
Помню, когда я была очень маленькой и ещё не умела молиться, я сидела в синагоге в Рош а-Шана (Новолетие) и в Йом-Кипур молчаливая и очарованная молитвой Рэхи, она произвела на меня огромное неизгладимое впечатление.
Наш дом был очень просторным, обставленным просто, но с большим вкусом. В субботы и праздники Рэха ставила на стол сверкающую серебряную и керамическую утварь. И больше, чем домочадцы, ими наслаждались многочисленные гости, принимавшие участие в трапезе.
Вот факт, который наглядно демонстрирует, насколько Рэхе была дорога заповедь гостеприимства.
Гости, наполнявшие дом, были самых разных «стилей». Были и такие, чей уровень гигиены был настолько низок, что уборщица отказывалась убирать гостевую комнату. В семье Штернбух само собой разумелось, что следует иначе распределить функции: помощница убирает чистые комнаты, а комнату для гостей — убирает, украшает и содержит в порядке хозяйка дома, г-жа Рэха…
Рав Реувен Пятигорский,
из цикла «Понятия и термины Иудаизма»
Содержание книги является яркой иллюстрацией к тому, что Письменную Тору и Устную нельзя отделить одну от другой. Если б не устная традиция, Боаз не мог бы взять в жену моавитянку.
Рав Реувен Пятигорский,
из цикла «Понятия и термины Иудаизма»
Обычай учить Тору всю ночь Шавуот
Рав Носон Шерман,
из цикла «Рут и семя Машиаха»
Обычай, согласно которому после смерти мужа ближайший его родственник должен восстановить его род от его жены, т. е. брак по левирату, впервые упоминается в Торе в том месте, где речь идет о смерти Эра, первенца Иеуды
Рав Носон Шерман,
из цикла «Рут и семя Машиаха»
Прежде чем идти дальше, важно понять, что грехи наших предков нельзя ставить в один ряд с нашими грехами
Рав Реувен Пятигорский,
из цикла «О нашем, еврейском»
Почему одни и те же слова привели к столь разным действиям?
Рав Элияу Ки-Тов,
из цикла «Книга нашего наследия»
Глава из книги «Сефер атодаа»
Рав Носон Шерман,
из цикла «Рут и семя Машиаха»
Ради двух голубиц, чистых и праведных (Рут, моави-тянки, и Наамы, аммонитянки), Г-сподь, да будет бла¬гословенно Его Имя, помиловал два больших народа (ам-монитян и моавитян) и не уничтожил их
Редакция Толдот
Рав Элияу Ки-Тов,
из цикла «Книга нашего наследия»
Книга Рут
Рав Исроэль-Меир Лау
Смысл и обычаи праздника дарования Торы — праздника Шавуот
Рав Носон Шерман,
из цикла «Рут и семя Машиаха»
Исполнение заповеди отсрочено
Редакция Толдот